памяти Василия Уткина через Иосифа Бродского
Лоуренс Стивен Лаури
мастер индустриального пейзажа и манкунианец до мозга костей
памяти Василия Уткина через Иосифа Бродского
Лоуренс Стивен Лаури
мастер индустриального пейзажа и манкунианец до мозга костей
«И я бы вплетал свой голос в общий
звериный вой
там, где нога продолжает начатое
головой.
Изо всех законов, изданных Хаммурапи,
самые главные —
пенальти и угловой»
Если начав однажды матч в «Фифе Ноль Семь» и услышав Василия Уткина, «от полноты чувств цитирующего Бродского», вам не хватило используемого в игре отрывка, и вы также как и я с любопытством ушли читать «Развивая Платона» полностью, то наверняка в вашей голове всплывали иллюстрации. О них и поговорим.
Стихотворение крайне фактурно визуализирует. Прочитать его без всплывающих образов, интерьеров и пейзажей невозможно.
Среди критиков весьма подвижны дискуссии как о городе, так и о главных героях – все образы, даже Фортунатуса, открыты.
Одно совершенно точно – город европейский.
Нам, смотря под футбольным углом, интересна вторая строфа:
«В этом городе был бы яхт-клуб и футбольный клуб.
По отсутствию дыма из кирпичных фабричных труб
я узнавал бы о наступлении воскресенья
и долго бы трясся в автобусе, мучая в жмене руб» .
В моих ассоциациях трудно нарисовать что-то более британское на рубеже XIX-XX веков.
«В этом городе был бы яхт-клуб и футбольный клуб.
По отсутствию дыма из кирпичных фабричных труб
я узнавал бы о наступлении воскресенья
и долго бы трясся в автобусе, мучая в жмене руб» .
В моих ассоциациях трудно нарисовать что-то более британское на рубеже XIX-XX веков.
Вода, плотный удар кулака индустриализации от бесконечных фабрик из красного кирпича и кокни, измученный тяжелой работой в течение недели, дождавшийся, наконец, воскресенья, движущийся в общественном транспорте в сторону стадиона – едва ли не единственной своей радости и отдушины.
Конечно, не английские трущобы Чарльза Диккенса и Джека Лондона, но и отнюдь не чудеса из Косого переулка Джоан Роулинг.
Никакого волшебства, только суровая правда промозглой жизни Британии тех лет.
Конечно, не английские трущобы Чарльза Диккенса и Джека Лондона, но и отнюдь не чудеса из Косого переулка Джоан Роулинг.
Никакого волшебства, только суровая правда промозглой жизни Британии тех лет.
«Футбольный матч».
По слухам, картина была продана на аукционе «Кристис» за 5,4 миллиона фунтов.
Увидев лет пятнадцать назад пост с подборкой картин Лоуренса Стивена Лаури, я, относительно спокойный к живописи, полетел гуглить остальные его работы. Насмотревшись, я понял, что его стиль – это прямо живая иллюстрация стихотворения Бродского.
Понятные каждому примитивные и рутинные сюжеты жизни в то же время загадочны. Среди мрачных красок внезапно пробьется яркая (относительно) деталь надежды.
А следующая работа вновь опустит на землю, показав, что так днем за днем и пройдет вся жизнь внутри родного города, в своем труде и в очередях к трибуне.
Но без сожаления, а даже с каким-то удовлетворением, а то и гордостью.
Понятные каждому примитивные и рутинные сюжеты жизни в то же время загадочны. Среди мрачных красок внезапно пробьется яркая (относительно) деталь надежды.
А следующая работа вновь опустит на землю, показав, что так днем за днем и пройдет вся жизнь внутри родного города, в своем труде и в очередях к трибуне.
Но без сожаления, а даже с каким-то удовлетворением, а то и гордостью.
Эти, с одной стороны, логика, а с другой – противоречия с самого рождения неразрывны с Лоуренсом.
Ведь логично, что не полюбить футбол, родившись в районе Олд Траффорд, Лаури не мог.
Но в то же время выбрать «Манчестер Сити», а не «Юнайтед»…
В 1905 году «Ман Сити» попадает в скандал, связанный с финансовыми нарушениями правил Лиги (без улыбки сейчас и не прочитать), а «Юнайтед» этим пользуется, забирая себе их лучших футболистов.
Лоуренс такое поведение «дьяволам» не простил и выбрал голубую сторону города.
Ведь логично, что не полюбить футбол, родившись в районе Олд Траффорд, Лаури не мог.
Но в то же время выбрать «Манчестер Сити», а не «Юнайтед»…
В 1905 году «Ман Сити» попадает в скандал, связанный с финансовыми нарушениями правил Лиги (без улыбки сейчас и не прочитать), а «Юнайтед» этим пользуется, забирая себе их лучших футболистов.
Лоуренс такое поведение «дьяволам» не простил и выбрал голубую сторону города.
Как раз посвященная игре «горожан» картина – одна из немногих, имеющих четкую привязку к определенному событию – победному матчу против «Шеффилда» на Мэйн Роуд 22 октября 1938 года.
Обычно Лаури конкретики избегал. В этом тоже выражается некая безликость рутины дней.
Обычно Лаури конкретики избегал. В этом тоже выражается некая безликость рутины дней.
И здесь снова акцент на болельщиках. Простых работягах, проживающих свой выходной.
Игроков мы даже не видим – вот, что значит для Лоуренса футбольный матч.
Справедливости ради, футболисты тогда представляли то же самое сословие.
Игроков мы даже не видим – вот, что значит для Лоуренса футбольный матч.
Справедливости ради, футболисты тогда представляли то же самое сословие.
Следующее противоречие, возможно, и сформировало стиль автора:
уроки и мастерклассы живописи в детстве вкупе с техническим образованием вылились в индустриальный пейзаж.
уроки и мастерклассы живописи в детстве вкупе с техническим образованием вылились в индустриальный пейзаж.
Интересно, что до самой пенсии Лоуренс работал мелким государственным служащим, а живопись была чуть более чем увлечением, потому как не приносила средств достаточно для того, чтобы ухаживать за больной матерью.
Отчасти Лоуренс и сам был героем своих сюжетов, грустно шагающий домой с работы по дождливой мостовой. Однозначно он узнавал себя в идущих на стадион работягах на своих холстах, ведь футбол действительно являлся для Лаури радостью и отвлечением от пресной работы, тягости ухода за прикованной к постели матерью и долгов, оставленных умершим отцом.
«Он не принадлежит ни к одной школе, но в конечном счете может стать основателем своей школы» — писал критик о Лаури и оказался прав.
Работы, так близкие каждому британцу на рубеже веков, просто не могли остаться незамеченными, и Лоуренс все же преодолевает путь от насмешек коллег через малопопулярные воскресные выставки к славе. Да такой, что сначала в 1943 году Лаури утверждают военным художником Великобритании, а десять лет спустя – художником коронации Елизаветы II.
Отчасти Лоуренс и сам был героем своих сюжетов, грустно шагающий домой с работы по дождливой мостовой. Однозначно он узнавал себя в идущих на стадион работягах на своих холстах, ведь футбол действительно являлся для Лаури радостью и отвлечением от пресной работы, тягости ухода за прикованной к постели матерью и долгов, оставленных умершим отцом.
«Он не принадлежит ни к одной школе, но в конечном счете может стать основателем своей школы» — писал критик о Лаури и оказался прав.
Работы, так близкие каждому британцу на рубеже веков, просто не могли остаться незамеченными, и Лоуренс все же преодолевает путь от насмешек коллег через малопопулярные воскресные выставки к славе. Да такой, что сначала в 1943 году Лаури утверждают военным художником Великобритании, а десять лет спустя – художником коронации Елизаветы II.
«Своя школа» увековечена в «Центре Лаури» – галерее с постоянной экспозицией собственных работ, открытой в Солфорде в 2000 году.
Лоуренс Стивен Лаури удостоен множества творческих и научных наград, но от абсолютно всех государственных он отказался, даже от титула сэра.
Лоуренс Стивен Лаури удостоен множества творческих и научных наград, но от абсолютно всех государственных он отказался, даже от титула сэра.
Разумеется, такой запредельный уровень концентрации британского духа не могли обойти стороной «Oasis», сделав анимацию в клипе «The Masterplan» прямой цитатой стиля Лаури.
Oasis – The Masterplan